Тихо смотрю, как ты исчезаешь в дымке —
Видимо, я смирился, смирлся давно...
Счастье мелькнуло вспышкой короткой, зыбкой,
Мельком успел увидеть — дальше темно.
Может, опять промахнулся, опять ошибка,
И ожидает меня в темноте очаг.
Было бы счастье смолой, тягучей и липкой,
Что невозможно бросить его никак.
Терять драгоценное время и глупо вроде —
Но как же, скажите, разведать тропу верней?..
Как быстро темнеет закат на седом небосводе —
А кто-то меняет на переправе коней,
И кто-то опять захотел оказаться в моде —
Но мода пройдёт, как весенний истёртый снег.
Песчинки текут, и время с ними уходит,
На выбор пути растрачен неспешный век.
Невозможно на круге найти указанной цели,
Остаётся одно — улучшать скоростей результат...
Каждый метр трассы кривой стократно проверен,
И секунды доли опять на табло горят.
И казалось — цилиндры давно свою песню допели,
Но жива машина, и рвётся вперёд пока.
Обгоняют на круг, проносятся мимо зверем,
Чьи машины новей, и опыта меньше слегка.
Много же было не сказано и не пропето,
Каждый смолчал и подумал своё про себя...
Мыслили зиму и в самое жаркое лето,
Позднюю осень весной привечали, скорбя.
И подлецом показался мне друг беззаветный,
Или врагом, что таит за спиною кинжал.
Где же вопросы? И где на вопросы ответы?
Если б хоть кто-то о важном сейчас вопрошал.
Дом красивый на песках сырых построен,
Срок недолгий — вьются трещины в стене...
И бандит недолго походил в героях,
И куски пластмассы больше не в цене.
Очевидное невидимо порою,
Очень часто зрячий беспощадно слеп,
И других ведёт к обрыву дружным строем,
Обменяв на жвачки свежий чёрный хлеб.
Легко не найти. Потерять — это много труднее...
Бродяга, что золото ищет в горящих горах,
Закутался в шаль, на морозе седом индевея,
Не знает удачи, не знает и мертвенный страх,
Что дом догорит, урожай заметёт суховеем,
И осень нахмурится вновь над седой головой.
Но снова бродяга в немом ожидании млеет,
Врываясь в промёрзлую землю истёртой киркой.
Спешу успеть, хоть знаю — не успею,
Как двоечник, сдающий после всех...
Судьба вилась воздушным ярким змеем,
Почти в руках, почти пришёл успех.
И змей, как прежде, в небе ярко реет,
И манит, и как прежде — без надежд.
Отрежу нитку, буду хоть злодеем,
Пусть змея прочь уносит ветер свеж.
Покатился мой поезд по ржавым, заброшенным рельсам,
Пробивается пламя, съедая последний вагон...
Перекошенный мост беспощадно уродовал Цельсий,
И подмял ненадёжную насыпь могучий циклон.
Не могу подождать, да и кажется, стих мой допелся,
Но сошёл мой состав в ровном месте, на малом ходу.
И стою в неизвестных краях, никому не известен,
Хоть казалось — что здесь и погибну, у всех на виду.
Слишком спокойно живёшь — грядут перемены.
Впрочем, спокойно — это оценка, не факт...
Ныне душа в мозолях, хоть и ранима,
Снова пришла под венец в потёртой фате.
То ли рутина, то ли метаморфоза,
И революция стала привычной, как снег.
Можно не слушать в ночи горячего зова,
Но избежать огня невозможно никак.
Сижу на мели. Теперь ожидаю прилива.
Ободрано днище, к счастью, слабая течь...
Маяк в неизведанных бухтах сыщешь едва ли,
Разбойников тоже нет, и не нужно меча,
Но мелей и волн кораблю на погибель хватит,
И что же в подобной пустыне можно найти?
Вода прибывает, прибой толкает строптиво,
И скал желтоватых в небо уходит стена.
