В землях новых нет ни компаса, ни карты,
Хоть похожи и на тысячи земель...
Застаёт седой рассвет опять за партой,
Новой ложью стали раны от потерь,
Можно выбросить заветные шпаргалки,
И учебники, и ветхую тетрадь.
Но бросать балласт к рассвету стало жалко,
И последние обрывки поджигать.
Я строить опять начинаю, и треснул фундамент...
Я почвы покрепче ищу, вот найти не могу.
Опять перелётная стая сложилась в орнамент,
Опять покалечен ботинок на скором бегу.
Боюсь, что обрушатся в доме и балки, и стены,
Как было с другими домами косыми не раз.
Дорога в тумане утонет, и грязь по колено,
А после — остынет, сверкнёт сединой, как алмаз.
В своих ролях я плакал и смеялся,
И кто-то хлопал, кто-то мирно спал...
В коротких снах мечта держалась в пальцах,
Ушла беззлобно в глубину зеркал.
Проснулся. И ощупал одеяло.
И ждут за дверью публики ряды.
И солнце землю скупо освещало —
Лучей потери сквозь дождя гряды.
Не вернуться пропавшие крылья — они не терялись,
Но летать в поднебесье далёком умели не все...
И мечта не становится былью — но просто осталась,
И рыбак всё сидит одиноко на старой косе,
Нет землянки, старухи, и рыба не ловится годы,
Но истлевший сундук с золотыми почти что у ног.
Уши к рокоту глухи, глаза нагляделись на воды,
Стали волосы жёлто-седыми. Не выбежал срок.
Стрелки застыли. Ушёл последний автобус...
Крайне зловредная штука — стрелки часов.
Мелкий и весь размалёванный древний глобус
Стал нам моделью каких-то других миров —
Только миров пока и вдали не видно,
Мы пропустили время уйти за черту.
Вольною птицей в клетке бывать обидно,
Крепкие крылья таскать невмоготу.
Давно изменилась бухта — рухнули скалы,
Да новую отмель намыли волны за год...
Темно, и солжёт мореходам маяк усталый,
И слово лоции древней больше не в счёт,
На новый фарватер укажут новые карты,
А я же пути ищу с истёртым листом.
И снова предложат мне садиться за парту,
И даже новый маяк отстроят потом.
Мне пришлось покинуть свой дом — ночую под небом...
Оказалось, и без постели можно вполне...
Ныне гроздь одичалая будет мне вместо хлеба,
Ныне малость воды по самой высокой цене.
А быть может, смогу я прожить и совсем без пищи?
И без влаги живительной, может, совсем без сна?
Невозможно — а кто проверял? Волк по следу рыщет,
А в бумаге написано, кто постоялец дна.
На перекрёстке нет надписей. Брошу монету...
Крепко хранит свои тайны закрытый сундук.
Дальние звёзды не дали в дорогу совета,
Терпкой полынью зарос древний каменный круг.
Мне говорят мудрецы — что ни выберешь, мало,
Счастье и горе идут нераздельно с тобой.
Будет ли клад, или меч, иль одно одеяло,
Властный ли трон — но с одной неизменной судьбой.
Всё сбылось. Но почему-то нет покоя...
Всё сполна. Теперь мешок трещит по швам.
Старый лось застыл навек у водопоя,
Ночь темна, да на опушке чей-то хлам.
Может, счастье на другой лежит дороге,
Может, спрятано в кармане рюкзака.
Сложно будет за палаточным пологом,
Кожа чует волчий вой издалека.
И я выбирал. А меня выбирали другие.
В итоге — один оставался на пыльном пути.
Сплошная игра, где одеждой прикрылись нагие,
И многим из них в ожидающий мир не войти...
Эпоху бы выбрать — но нет мне эпохи по сердцу,
Быть может, грядущее чуть милосердней ко мне?
Неплохо бывало, но сахара много, иль перца,
На кожу загар бы — да как получить при луне?
