Надо успеть закончить пока неначатое;

 Надо освбодить пока не захваченное;

 Надо себя найти себя, хоть пока не терял.

 Флаги на башнях высоких пока что не спущенные;

 Ветви прямые штормом ещё не скрученные;

 Но изгтовлен к бою верный металл...

 Ждут в неприступных горах запасы упрятанные;

 Ждут у портных одежды, пока не залатанные;

 Будет, а может, не будет, но лучше — ждать.

 Вроде идёт чередом суета обыденная;

 Вроде бы буря пока никем не увиденная;

 Но потаённый карман проверяем опять.

 Орлы улетают, чем-то всерьёз потревоженные;

 А значит, и к нам нагрянут гости непрошенные...

 Чего же бояться орлам, на их высоте?

 Орлы улетают — зрелище ввек невиданное;

 Оставив горы, отчие гнёзда покинутые;

 Высокий полёт к пока что горящей звезде.

 И вольные звери бегут, спасаясь незнаемого,

 В далёкой тиши зарницей едва примечаемого,

 И рыбы к далёкому морю спешно плывут.

 А мы остаёмся, держа мечи приготовленные,

 Пока что живые, целые, не обескровленные,

 В отсчёте мгновенных лет и вечных минут.

 Оставляю опять на тропе минуты потерянные.

 Никому не достанутся, мне до мгновений мерянные.

 Ну, а кто подобрал бы — стал бы великий богач...

 Но другие, подобно мне, песчинки теряющие,

 Вот такие же бедняки, без хлеба икающие,

 То понурые, то о пропавшем распустят плач.

 И другие рядом, весёлые, громкие, радостные - 

 Но в глазах всё та же слеза застывает жалостливо.

 Ну, а я — тряхну на дорогу остатки минут.

 Завершится любая дорога заставой со стражниками,

 Что у путников грозно спросят — где же вы хаживали?

 Оправдаться мне нечем. Но я надеюсь — поймут.

 Мины на старой дороге давно обезвреженные;

 В диком лесу колея много лет, как наезженная;

 Но поджидает капкан ездоков до сих пор...

 Память притуплена тихими десятилетиями;

 Ныне засохли и пали деревья с отметинами;

 Стёрты пролитая кровь, героизм и позор.

 Гром прогремел — то салюты озвучены свадебные;

 Что не нашлось — потерялось, никем не украденное;

 Время пришло — и проснулось забытое зло.

 Прадеды наши от шума малейшего вздрагивали

 В мирное время уже. Мы же двери распахивали,

 Будто ещё не разбито от взрыва стекло.

 Отказали, и давно, стоп-краны сорванные,

 Аварийные сирены кличут воронами,

 К ним привыкли, словно к шуму от машин...

 Не подкралось к нам несчастье незамеченное,

 Снимки точные врагами не засвеченные - 

 Просто в вечной суете опять спешим,

 Лёгким кашлем по утрам не потревоженные,

 Крепкой судорогой дома не стреноженные,

 Обошлось пока — и дальше так сойдёт.

 А другие исчезают, незадачливые,

 Чьи прогнозы быстро жизнь переиначивала,

 Прерывая низкий, медленный полёт.

 Поищем под старой скамейкой секунды потерянные,

 Тропинка молчит, бесконечно шагами промерянная,

 Ответит синица, что требует сала от нас...

 И жизнь, и мечта, заклубились вокруг, перемешанные;

 Казались застывшими стрелки, но рвутся, как бешеные;

 Сливаясь в минуты, внезапно исчезнувший час.

 Куда утекают? Остались ручьи засыхающие,

 Замёрзшие лужицы, влаги небесной не знающие,

 Когда-то казалось — что будет болото и грязь.

 Песок из часов засыпает поля опустыненные,

 Орбита Луны оказалась песчинкой заклиненная,

 И тихий немой циферблат чуть скосился, смеясь.

 По жизни повели пути укатанные;

 На всех развилках есть маршруты заданные;

 Не слишком ровно — так и рытвин нет.

 Бывают беды, только беды маленькие;

 И счастье кучей фантиков наваленное;

 Что верно — в класс второй вручён билет.

 В хвосте — сидушки общие, прокуренные;

 Повыше — люкс, диванчики напудренные;

 А здесь — подушка, спинка, плед и стол.

 Середняки — судьбою не задавленные,

 И ею же на рынке не прославленные,

 Тихонько едут, без добра и зол.

 Разлетается зеркало с треском, до пыли раскрошенное;

 Укрывается золото, пеплом опять припорошенное;

 Исчезают последние буквы на кромке страниц...

 Закрывается знание, с кровью в веках распечатанное;

 Не успели решёнными стать упражнения заданные;

 Улетают из рук журавли, превращаясь в синиц.

 Поднималось из тёмных глубин с глаз надёжно упрятанное,

 Показалось на миг — и обратно, путями накатанными;

 Доползти до вершины возможно, остаться — никак.

 Посижу. Погорюю. И снова за дело назначенное.

 И пускай сотни раз на финале судьба одурачивала,

 Я спущу на попытке повторной последний пятак.

 Часто реальность казалась детскими играми,

 Где палачей и бандитов в считалку выбрали;

 Часто казалась и взрослой, серьёзной игрой,

 Где за зелёным сукном играют по-крупному,

 Где за мухлёвкой следят крупье неотступные,

 Где на последней ставке закончишь тюрьмой...

 На маскараде жизнь — это только кажется,

 Пудра присыплет щёки невнятной кашицей,

 Тушь и румяна, и маска — лица не узнать.

 Где-то кинжал под плащом — играем трагедию,

 Яд подсыпают в бокал — коварство заметили,

 Но продолжают роли прилежно играть.

 И выбор вроде бы есть… Да кто ж это выберет?

 И шуба тёплая есть, да сшита навыворот,

 Другая сшита нормально, но на детей,

 А третья по росту, да только давно дырявая,

 Есть новая куртка, крепкая, длинная, ладная,

 Но в зиму в ней только бегом гонять упырей.

 И выбор вроде богат… Ничего подходящего.

 Идём, выбираем долго из мирно лежащего,

 Никто не доволен, но лучше хоть что-то брать.

 Чудак убегает голый, видать, закаляется,

 Другие — те в шубах, но так же мороз кусается,

 И долго ещё до весны ледовая гладь.