Попытайся уловить надежды скользкие,
Попытайся закачать в мешок туман,
Попытайся в день пройти с десяток стран,
И окно заколотить в подвале досками.
Получилось, или нет? Ответ неведомый...
Кто надежду видел, или осязал?
Кто окошки находил в глухой подвал?
Кто ушёл тропой проторенной, разведанной?
Казалось, что молоды, нам говорили, что старые...
А помнишь, бывало?.. А я ведь тогда и не жил.
За нами — след ровной, зато неглубокой межи,
Ворона уже не грозит неудачей и карами.
Казалось, что молоды. Музыка только не нравится.
Повадки у юных сегодня, конечно, не те.
А мы — остаёмся собой, в дорогой пустоте,
Вдали исчезает мечта, постаревшая странница.
Жестокий мир вокруг. Но твой — приветливый...
Жестокости ты сам не понимал:
Смеялся, если кто в лицо плевал,
И в кандалах вертелся непоседливо.
Не чуял боли — кости переломаны,
Не чуял смерть на плахе палача.
Безумному неведома печаль,
Хоть и о нём слагали песню вороны.
Научусь понемногу, хоть дело, конечно, тяжёлое...
И без рук управляться с одеждой, и бегать без ног,
В темноте отыскать, и наощупь, стола островок,
Где и стены, и пол беспощадно стерильные, голые.
И услышать, что сказано, коль перепонки разорваны,
И ответить пронятно, хоть нету во рту языка.
Привыкаем и учимся жить. Понемногу пока.
Полагаясь на крепкую память и целую голову.
В гонке по кругу неведомы остановки -
Тот, кто застрял, навечно с круга сошёл...
Газа педаль утоплена снова в пол,
Тормоз — крутых поворотов простая уловка.
Финиш. А кто будет первым? Кому это нужно?
Надо бы в боксы, двигатель целый пока.
Руль закрутила привычно в перчатке рука,
Чей-то клаксон нам загудел натужно.
На старой дороге тебя я узнал случайно,
И вроде бы спутал, но ты узнала меня...
И вроде давно на душе из шрамов броня,
И что-то осталось меж нами неловкой тайной.
И надо бы слово сказать — а какие слова?
Они и в прошедшие годы остались ложью.
Надежда на чудо — она, конечно, возможна,
Но в жизни горелой чудо свершится едва.
Тяжело приходить в себя, возвращаться к жизни;
Тяжело вставать из могилы, землю стряхнув...
На мгновение в прошлом дал себе слабину,
А, быть может, сейчас на друзей глядишь с укоризной.
Новорожденный, мир узнаёшь, и узнать не можешь -
Ты уже позабыл, как выглядит мир живых.
Непривычно громко вокруг, и воскресший тих,
Ощущая солнечный свет не взглядом, но кожей.
Много чего в окружающем мире сокрыто -
Хочется в юности знать, но не знаешь, зачем...
Хочется выйти из древних, расписанных стен,
Словно песок и вода через мелкое сито.
Будет. Обрушатся быстро запретные стены -
Выйдешь, подобно птенцу, из немой скорлупы.
Всё бесконечно. И даль бесконечна, увы.
Ныне свобода и вольность окажется пленом.
Я не понял, и никто того не понял;
Все в восторге — неизвестно почему;
Кто-то поднял у порога кутерьму,
Кто-то бегает с державой и в короне...
А кого-то низвергают с пьедестала,
И кому-то не дают наверх залезть.
Кто-то крикнул про отвагу и про честь,
Кто-то плюнул и сказал, что слишком мало.
Сады безупречные тихой чащобой сменились -
Гранитная пристань сменилась высокой скалой,
Ручей незаметный явился могучей рекой,
И вместо дворца — лишь пещера в обрыве явилась...
Немного уйти — и дороги обратной не будет,
И надо бы в страхе обратно скорее бежать -
Но что-то не хочет в сады возвращаться душа.
Вот тело разбитое чащи глухие осудит.
