Сброшены маски, а под ними — маски другие;
Старый сундук был раскопан, а в нём — пустота...
Луч загорелся
На маяке, но матросы по суше, на конях.
Верные знаки, только их прочитать не получилось,
Много еды -
Только протухла, не дождавшись урочного часа,
И провиант надо нынче по новой собирать.
Застыли стрелки часов на старом вокзале,
Давно заржавели, травой заросли пути...
Вот так и сижу с чемоданом в самом начале,
А может, в конце, с истёртым билетом в горсти.
В буфете хлеб зачерствел, да кофе холодный,
Такси позабыли дорогу, как и трамвай.
И все разбрелись пассажиры; стало свободно;
И даже не слышно гвалт воробьиных стай.
Пора бы и уйти — до сих пор чего-то ожидаем...
Попутного ветра? Так двигатель давно паровой.
Угля под заглушку?
Но нынче его хватает на всех пристанях.
И карты не те, и вроде не та погода,
Привычен наш порт.
Да только покинуть всё равно придётся когда-то,
И в море погибнет надёжный на вид материк.
Часто искал на свету, что терял в темноте, но надеясь, что чудом, а всё же легко и скорее найду; но потом всё равно приступал в темноте непроглядной, без факела и фонаря, к неизбежным попыткам ощупать по пяди земли, и потом находил. Только это так долго...
Собирался уйти — не кончается золото в шахте;
Вот ещё докопаю… Всё глубже, и глубже горизонт.
Золотые песчинки
Продолжают являться из промытой породы на свет.
Позабытый мой дом наверное, давно развалился
Без меня.
Продолжаю рассветы встречать в перелатанной палатке,
В неприступной долине, от мирного жилья вдалеке.
Жизнь утекает песком в перевёрнутой колбе -
Вновь обернётся. Но это уже — не для нас...
Новые счёты,
Новый бегучий похожих песчинок поток.
Кто-то часы повернул, до конца не дождавшись -
Меньше песка,
И продолжателю тоже отпущено меньше.
Тихих песчинок поток неизменно шуршит.
Зиму можно пережить. А можно старость,
Чтоб родиться снова юным по весне?
Снова опыт
По крупицам на ошибках собирать,
Нарастить опять броню на хрупком сердце,
На душе...
Но, по счастью, это мы не выбираем,
Эстафету мы другим передаём.
Рецепты выписывал разные, пробовал скоро,
И точно выдерживал час, и отвешивал грамм...
Не вышло -
Остались болезни, нисколько не легче болеть.
По свету иду, и рецепты в карман собираю,
Уж пару томов.
Но больно охота избавиться мне от болезни,
Хотя и полжизни я с этой заразой прожил.
И вдоль, и поперёк исхожен остров -
Но вот корабль пока что не собрать...
Деревьев мало,
До горизонта — нет другой земли.
Здесь всё привычно — и зверьё, и люди,
И звёздный ход.
И к шквалам грозным вроде бы привыкли,
И даже к штилю, и к самим себе.
Подожду — догорит, и покину остатки привала...
Так хотелось осесть — но кочевнику вреден покой.
Остаётся дорога,
И снега, и дожди, и горячая летняя пыль.
Не укрыться, не спрятаться в диких безлюдных равнинах,
И в песках,
А в горах и чащобах — другие тебя поджидают.
И не очень на выбор богата дороги змея.
