Надо б ещё монет в витрину добавить -
Золота много, а всё же дороже память,
Не собралась коллекция до конца,
И не хватает знакомого в ней лица...
Надо бы нынче закончить — давно богаты;
Хватит с лихвой на любую в жизни оплату.
Но постоянно чего-то недостаёт,
В поисках новой монеты выйдем в поход.
Не помним эпохи — в этой эпохе живы;
Привыкли давно к резкому в жизни разрыву -
К тому, что уже сменилось немало эпох,
И каждый летучий год в общем, неплох...
Похожи на призрак, древний, седой, нестрашный,
Что помнит в реальности день, но только вчерашний.
Сегодня осядет рядом призрак другой -
Которому мы по привычке твердим: «Молодой!»
Обживались гости в большом, непривычном отеле,
Календарь вели — по месяцам и неделям,
И съезжать в неизвестность никак не хотелось им,
Но и здесь — не дом, а приют, что сыскал пилигрим...
Обустроиться нужно, но так же придётся съехать -
Превратилась задача простая нынче в помеху:
Посади цветы у дорожки, сложи чемодан,
Привыкай к погоде, но жди неведомых стран.
Эта эпоха порядком уже надоела -
Столько забытым сидеть невозможно без дела!
Парусник взять бы, а может, лихого коня -
В офисе за монитором не знали б меня...
Впрочем, другие эпохи скрутили мне фигу -
Был бы я клерком, с чернилами, счётами, книгой.
Не обхитрить потемневших песочных часов,
Не отыскать позабытых, несказанных слов.
По морям чужим ходить ещё недолго -
Старый компас бурей был разбит в осколки,
Карта стёрлась — невозможно разглядеть,
Протекла в котле усталом ныче медь...
Сколько тех морей считали мы своими -
Обозвали жарким стылый вечер зимний,
Но душа твердит — не то, пора сбежать.
Может, всё же ошибается опять?
За беглой падучей звездой в небесах не угнаться;
Добыть невозможно в короткой охоте двух зайцев;
И ум обрести, и покой для горячей души;
На грозном вулкане сидеть бесконечно в тиши...
Звезда промелькнула, исчезла, навеки погасла,
И небо над старым вулканом покажется ясным,
И заяц добыт — что удачно, но только один,
И вроде немало, что всё же дожил до седин.
Рассвет пришёл — а мы и не ложились:
Ночные звёзды красотой искрились,
Старался в ночь искусный соловей,
Играл театр причудливых теней...
Куда ж теперь? Рассвет ничуть не хуже.
Усталый взгляд красою перегружен.
Когда же спать? Когда добыть свой хлеб?
И будет слушать чутко тот, кто слеп.
Возвращаюсь назад. Неизвестные земли открыты.
Не сгубили гигантские волны шальное корыто.
Из откушанных ягод отравленных нет ни одной.
Нет царапин на шкуре, хоть куртка пробита стрелой...
Рисковал? Рисковал. И бывало, что боле, чем нужно.
Без тулупа в края уходил, где метели завьюжат.
И в пустыню ушёл босиком и без капли воды.
По широтам, где света не видно родимой звезды.
Девушку милую физик осыпал формулами -
Девушка милая сыплет рецептом лекарств...
Плыл аспирин в тиши многомерных пространств,
Плыли конспекты, на самолётики порванные.
Ночь на дворе. А утром — пары итоговые.
Вместо любовных писем — обилие шпор.
Руки с зачётками вылезли из-за штор.
Разных тревог значенья пока пороговые.
Закончена книга. Сиквел десятый дописываю.
Давно надоело. Издатель хочет ещё.
Давно исписался. Чтиво не горячо.
Избитых, хромых повторений гроздья нанизываю...
А где-то живут на лаврах давно почивающие -
Писатели очень важной книги одной;
Живут, говорят, кто не издал никакой -
Потеют десятки лет, правку верстающие.
