Попытаюсь уйти на покой — но опять в дорогу...
И берлога промёрзнет опять, дожидаясь год.
Всё вперёд — сквозь чужбины и дым путь один до дома,
Незнакомой тропой, оставляя подмётки и кровь.
Вот и кров. Не хочу чужбин и походов дальних.
В тихой спальне подушки сгнили, плесень цветёт.
Но в поход зовут. Очень скоро рухнет берлога.
И в дороге кочевник умрёт, о прошедшем каясь.
С временем боремся. Время признать пораженье,
С тенью прошедшего тихо проститься пора...
Ныне игра завершилась, снимай же кольчугу,
Друга прости, и врага, и не трогая копья.
Я заключил договор с палачом неизбежным —
Прежде боролся, сегодня устало ворчу.
Всё по плечу, если мудрым с пелёнок казаться,
Всем насмехаться, решать не пытаясь проблем.
Юность выпита. А в основном — пролита.
Ситу жизни не сдержать воды напор...
До сих пор в окошко пролезать пытаюсь —
Малость самая, а всё-таки застрял.
Взял немного, остальное перкисло;
Числа быстрые летят в календаре.
Поскорей встряхнуть со дна пытаюсь капли,
Грабли верные твердят — прости за грубость.
Да только весна леденелую зиму излечит,
Увечных поднимет, погасит дымящий очаг,
И мрак удлинившейся ночи сожмёт до предела,
Несмелое вытащит резво на стве из тюрьмы...
Зимы наступила болезнь. Залегаем в берлогу.
Немного покажем носы — и отпрянем назад.
Глаза к надоевшему дыму привыкнуть стремятся,
И шансов для быстрой поправки не больше нисколько.
Трудны пути. Но сколько же идущих!
По кручам лезут, словно муравьи,
В пыли бредут, в снегах, в грязи глубокой,
Помногу раз упав — и вновь вперёд:
Под свод дремучих чащ, в пески пустыни.
Отныне мест безлюдных больше нет —
Совет любой сегодня будет ложен,
Подножья гор давно забыли сны.
Пожалеть о прошедшем? Простите! Давно не жалею.
Древним змеем дорога вилась. Только стала прямой.
Не впервой выбирать — и ещё много раз делать выбор.
Серой глыбой заветные камни распутий стоят.
Но молчат — не приметно на них ни единого знака.
Лёгким прахом осели советы прочитанных книг.
Лишь на миг задержусь — и по новой дороге шагаю,
Вспоминая, что было — но то же предстанет и впредь.
Надо бежать. Было — уже бежали.
Надо скорей. Было — успели, к беде...
Курица — птица бескрыла, взлетит едва ли,
Свет от огней видать далеко не везде.
Лишь подожди — всё переменится в мире,
Важное станет пылью, стекло — хрусталём.
Были дожди, реки наполнятся шире,
Мы разминаем крылья, столетия ждём.
Был первым когда-то, нынче бываешь последним.
А кто-то другой и первым ввек не бывал.
А третий, измятый, всю жизнь стоял на коленях,
Но ныне, седой, на первое место вставал...
Четвёртый на троне всю жизнь, и проклял все троны.
А пятый — советник у трона, и клясть устал.
И счастлив бессонный чему-то, и счастлив бездомный,
И пьяница с полным бидоном в луже дремал.
Не попал в кавалерию — нету коня лихого;
В артиллерии нет мне места — ростом высок...
И в пехоте не ждут — где там, гонять босого?
По моей ноге, если честно — нет и сапог.
Напросился в обоз — теперь под закат кашеварю,
И при деле вроде, бойцам без меня — никак.
Но смотрю с тоскою на дверь, что пропахла гарью,
Там на подвиг уходят, а кухню разжечь — пустяк.
Ныне дорога окончится финишем горьким,
Вроде победа — но просто соперников нет...
В тихой берлоге ещё один кубок на полку:
Сгинут бесследно свидетельства старых побед.
Меч наготове, но нет ни врагов, ни бандитов.
Есть и лекарства — не вылечить ими годов.
Сказано слово, услышано, тут же забыто,
Верное братство, но братство, что хуже оков.
