Дело сдвинулось. Приходится сражаться.
Утекает золотой песок сквозь пальцы,
Но остался самородок небольшой...
Может быть, что слишком многого хотели -
Чтоб весна навечно, перестук капели,
А получше — чтоб всегда горячий зной.
Ради нас не сменит ход по небу солнце,
Но, по счастью, в нашей жизни не взорвётся -
И без этого по горло хватит дел.
Дом в руинах, но пристройка получилась,
Очень малая в горючей жизни милость.
И сарай, хоть ты сарай и не хотел...
Зашёл за черту. Это «до», а тепрь будет «после»...
Казалось, что рано, а честно ответить — то поздно.
Была неприятной по лету хмельному жара —
Но вот холодок по утрам пробирает по коже;
К одежде, к жилью, и к питью надо нынче построже —
И только сейчас оценил, что бывало вчера.
Бывает, что зреют тихонько внутри перемены —
Немного осел потолок, чуть осыпались стены,
Очнулся, увидел — а дома-то больше и нет.
Но также бывает, что рухнуло всё в одночасье —
И солнце исчезло, и вмиг наступило ненастье,
И вместо свободной дороги — строжайший запрет.
Мудрец свои же изреченья слышал:
«И это — я?? Прости ж меня, Всевышний!
Такого идиота поискать...
Вернулась мне из поднебесья кара
За то, что пренебрёг небесным даром,
Иль в мудрости не смог я устоять...»
Но — повторяют, так или иначе,
Теперь — неразрешимая задача:
Как опровергнуть самого себя?
Сегодня им расскажешь — не поверят;
Другие — по домам, закрыли двери;
А третьи — те безудержно храпят.
Прилетела беда? Обожди — прилетит и похуже:
И поймёшь, для кого ты в цене, а кому и не нужен,
А прошедшие беды сегодня за счастье сойдут.
Потемнеет горячее солнце к немому закату;
За прошедшие дни нам доселе держали расплату -
Но теперь запрягли, и на шее надёжный хомут...
И сейчас — не беда; ведь бывало намного страшнее:
Несмертельно кусали пока ядовитые змеи,
А быть может, что это коварный замедленный яд?
Скоро ночь на дворе. Но хотелось дождаться рассвета.
И закончить ту песню, что так до конца и не спета.
А восход неизбежен — ведь так мудрецы говорят...
Кто-то хвалился домом, а кто-то — странствиями,
Будто имеют смысл движенья пространственные,
Кто-то вещь оценил, а другой — ни в грош...
Это всего лишь люди, их не поймёшь.
Даже себя понимать не научившиеся,
Ищем в витринах игрушки, ярко искрившиеся -
Вместо борща конфеты нам подавай;
Из декораций картонных — картонный рай.
Проходят часы у палаты тяжко болеющего,
Печальная весть у соседа, от горя немеющего -
У нас ничего пока, но надежда жива,
Хотя огоньком свечи светлеет едва.
Проходят часы, но врачи неразговорчивые
Пытаются исправлять безнадёжно испорченное -
Куда же тускнеть огоньку надежды ещё?
И тень за окном мелькнула чёрным плащом.
Не ищи сюжеты — их мало, и все измочаленные;
Под ногами хрустят скорлупки пустые, раздавленные;
Череда открыта одних и тех же картин -
Вот мы молоды, вот созрели, дошли до седин...
Проходили до нас, оставили тропы утоптанные,
Кто пытались искать, и те, кто остались безропотные,
Кто пытались понять, в конце ничего не познав -
Дописали главу в книге оборванных глав.
Песни о жизни поём, ничего не добившиеся -
Золото нас обмануло, на солнце искрившееся,
Долго искали любовь, но её не нашли,
В библиотеке под шифром все тайны земли...
Славой изменчивой мы до сих пор не замеченные;
Только удачей и временем чуть покалеченные -
Долго копались в себе, отчего всё не так?
Вроде бы честен, и вроде совсем не дурак.
На войне недолго были мы неопытными,
Новобранцами, салагами безропотными -
Очень быстро обработает война,
И на прошлое обрушится цена...
Поглядим — а мы последние оставшиеся,
Дольше всех в подразделении сражавшиеся -
Остальные полегли в лихих боях.
Может, скоро мы и сами ляжем в прах.
То горем за радость, то смехом обратно расплачивались;
Афишы у цирка ветрами нещадно раскачивались...
На что же потратить неспешно текучий поток?
А скорость его незаметно — и вышел наш срок.
И кто на свободе? То звери, в ошейник закованные?
Иль нищие с кепкой у входа, судьбою поломанные?
А может, что публика, мимо бредущей гурьбой,
Зовущая в водоворот занырнуть с головой?
