MCCXLIII.
Я, право, не знаю, какие б отдать тебе строки,
Всё то, чем я жил, что болело, рвалось из груди,
Что было исправлено тысячи раз каждой ночью -
Что я огранил, доводя до ума идеал;
Но хладен твой взор, и те строки тебя усыпляли...
А то, что я в шутку на старых салфетках ваял,
И сам посмеялся над этой скабрезною шуткой -
То вызвало слёз умиленье, тепло и восторг!
